Добро пожаловать, приятного прочтения.
РЕЧЬ О ВАЖНЕЙШИХ ПРЕДМЕТАХ ВОСПИТАНИЯ
Великий русский математик Николай Иванович Лобачевский (1792—1856), создатель неэвклидовой геометрии, в разные годы был профессором, библиотекарем, членом училищного и издательского комитетов, деканом, ректором Казанского университета Он никогда не замывался в рамки лишь научной работы Об этом свидетельствуют его административно-организаторская деятельность, идейное руководство жизнью и работой университета в целом. Об этом же говорит его публичная лекция — речь на торжественном собрании Казанского университета 5 июля 1828 г, в первую годовщину его пребывания на посту ректора Эта речь содержит целую программу воспитания человека, в большей части сохраняющую свое значение и в наши дни Не случайно 140 лет спустя она была прокомментирована в публичном выступлении советского математика академика П. С. Ачександрова (см. журнал «Наука и жизнь», 1967, № 7, с. 10—15). Но из речи Н. И Лобачевского перед нами во весь рост встает и образ самого ученого — великого патриота России, глубокого и тонкого педагога, вдумчивого воспитателя и, несомненно, одаренного оратора Речь Н И Лобачевского «О важнейших предметах воспитания» и сегодня может служить примером искусства публичного выступления.
Вот уже год прошел, любезные мои товарищи, как по избранию вашему, несу я на себе должность, которой почасти, важность и трудности служат доказательством лестной вашей ко мне доверенности. Не смею жаловаться на то, что вы захотелип отозвать меня от любимых мною занятий, которым долгое время предавался я по склонности. Вы наложили на меня новые труды и чуждые до того мне заботы; но я не смею роптать, потому что вы предоставили мне и новые средства быть полезным < >
Я сравниваю теперь себя с кормчим, который, не доверяя опытности, держался берегов, наконец, решается плыть в открытое море, и не робкое путешествие свое рассказывать, но советов просить должен. В воспитании юношества, в сем важном деле, где я по званию своему участвую более других членов Университета, в исполнении сей важной обязанности прошу ваших советов. Осмеливаюсь подвергнуть вашему суждению мои мысли, полагая, что они заключают в себе первые основания нравственности и могут указывать на те правила, которым следовать обязаны наставники. Ими намерен и я руководствоваться, как путешественник, чтобы не сбиться с пути, смотрит на приметы, расставленные по дороге.
В каком состоянии, воображаю, должен бы находиться человек, отчужденный от общества людей, отданный на волю одной дикой природе. Обращаю потом мысли к человеку, который среди устроенного, образованного гражданства последних веков просвещения высокими познаниями своими составляет честь и славу своего отечества. Какая разность; какое безмерное расстояние разделяет того и другого. Эту разность произвело воспитание. Оно начинается от колыбели, приобретается сперва одним подражанием, постепенно развертывается ум, память, воображение, вкус к изящному, пробуждается любовь к себе, к ближнему, любовь славы, чувство чести, желание наслаждаться жизнью. Все способности ума, все дарования, все страсти, все это обделывает воспитание, соглашает в одно стройное целое, и человек, как бы снова родившись, является творение в совершенстве.
Наруяшый вид его, возвышенное чело, взор, который всюду устремляется, все созерцает вверху, вокруг себя, черты лица, в которых изображается чувственность, покоренная уму,— все показывает, что он родился быть господином, повелителем, царем природы. Но мудрость, с которой он должен править с наследственного своего трона, не дана ему от рождения: она приобретается учением.
В чем же должна заключаться эта мудрость? Чему должно нам учиться, чтобы постигнуть своего назначения? Какие способности должны быть раскрыты и усовершенствованы, какие
должны потерпеть перемены; что надобно придать, что отсечь, как излишнее, вредное?
Мое мнение: ничего не уничтожать и все усовершенствовать. Неужели дары природы напрасны? Как осмелимся охуждать их? — Кого обвиним в них? Одного признаем виновника всему, что ни существует; исповедуем его и благоговеем пред его бесконечною премудростию.
Всего обыкновенное слышать жалобы на страсти, но как справедливо сказал Мабли: чем страсти сильнее, тем они полезнее в обществе; направление их может быть только вредно.
Что же надобно сказать о дарованиях умственных, врожденных побуждениях, свойственных человеку желаниях? Все должно остаться при нем; иначе исказим его природу, будем ее насиловать и повредим его благополучию.
Обратимся, во-первых, к главнейшей способности, уму, которым хотят отличить человека от прочих животных, противополагая в последних инстинкт.